Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics
Наука10 февраля 2020 22:04

Маргарита Русецкая: В мире требуется 125 миллионов специалистов, владеющих русским профессионально

У ректора Государственного института русского языка имени Пушкина свой взгляд на развитие отечественной науки
Ректор Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина Маргарита Русецкая. Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

Ректор Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина Маргарита Русецкая. Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

- Маргарита Николаевна, наша наука на спаде или на подъеме?

- Если смотреть объективно наукометрию — число российских публикаций в мировом научном обороте, в международных научных СМИ составляет около 3,5 процентов — и динамика положительная.

- Сейчас инвестиции идут в естественно-научные дисциплины?

- Чаще — да. А прорыв и основные хорошие результаты — в гуманитарных областях.

- Это не странно?

- Кому-то так может показаться. Посмотрите последние международные рейтинги наших вузов. Глобальные рейтинги качества образования. Например, РУДН, один из вузов, входящих в глобальный проект «5 - 100», по выведению наших высших учебных заведений в мировые рейтинги, получил пять звезд по качеству образования. И как раз - по лингвистике и современным языкам.

- Трансформации, происходящие в науке, в том числе, связаны во многом с гуманитарной сферой?

- Да. Новые семиотические системы, мы к ним сегодня переходим. Тут и большие базы данных, и глобальные коммуникационные платформы.

- Но если больше дать гуманитариям — значит, надо что-то забрать у технарей?

- Я не говорю, что не надо финансировать космическую отрасль или инженерные направления. Мне кажется, надо несколько по иному взглянуть на роль гуманитарных знаний. Об этом в последнее время говорило и наше министерство, и Российская академия образования. Если сейчас упустим финансирование наук о человеке, о его когнитивной сфере, все, что связано с процессом восприятия информации и обработки данных — это же лежит в основе всех историй — то остальное тогда теряет смысл.

- Но ваши коллеги из «точных наук» хорошо встроились во многие международные проекты...

- У нас только в Европейской организации по ядерным исследованиям около 700 наших ученых, которые, кстати, ведут исследования на русском языке. Я не склонна к алармическим настроениям. Да, есть международные премии, есть участие в международных проектах. Но все равно нужен пересмотр роли гуманитарных отраслей и повышение финансирования их и повышения интереса к ним.

- Глава РАН Сергеев сказал, что финансирование фундаментальных исследований в год составляет примерно 160 млрд рублей или чуть больше 2 миллиардов долларов, что сопоставимо с финансированием одного европейского университета.

- Спорить с тем, что денег на науку не хватает, глупо. Но уровень жизни и зарплат наших ученых с европейскими тоже сравнивать нельзя. Давайте сравнивать самих себя с нашим же уровнем 20-ти и даже 10-летней давности. Тут положительная динамика несомненна. Ведь гуманитарные науки последние десятилетия воспринимались многими как некая риторика, когда рассуждают о высоких материях - но прикладного значения это не имеет.

- Но в последнее время ситуация изменилась?

- Она меняется. Крупнейшие бизнес-проекты с крупнейшими интернет-платформами — они все построены, в том числе, на специфике лингвистического восприятия информации больших баз данных, на психологии. При том и основной застой, который надо преодолевать — в гуманитарных науках. В обучении и воспитании современных детей. Мотивационная сфера изучена мало.

- Нобелевских лауреатов в гуманитарных сферах у нас не было давным-давно?

- Нобелевская премия, как любой рейтинг — это правила игры. Если говорить о литературе - уровень субъективизма там достаточно высок. Прежде перед нашими вузами никто не ставил задачу фигурировать в этих глобальных рейтингах. Сейчас такую задачу поставили. Мы выяснили правила игры — и вот мы в этих рейтингах. Если поставят задачу подготовить кандидатов для нобелевских премий — там возникнет вопрос вхождения в международные элиты, в том числе экспертные. То есть, вопросы возникнут помимо собственно научных исследований и публикаций — по пиару науки, по ее маркетингу. Вузам некоторым это удалось — и в целом науке нашей это под силу.

- Почему в мире снижается глобально интерес к изучению русского языка?

- По интересу к нашим программам я наблюдаю в Институте русского языка, наоборот, положительную динамику. У нас же иностранных граждан среди студентов больше, чем российских обучающихся. Мы анализируем рынки труда — здесь как раз ситуация в нашу пользу. С учетом всех процессов оптимизации, когда один специалист должен быть многостаночником, сегодня специалисты с русским языком получают заметные конкурентные преимущества. Мы мониторили рынки труда — и кадровых агентств, и Мирового банка —так вот люди с владением русским языком имеют преимущества, и не только в странах Азии и Африки, есть статистика по всем континентам.

- Каковы прогнозы?

- Прогноз прошлого года: потребность в таких специалистах отмечена почти по всем секторам — и в военно-политической, и в научной, и в образовательной, и в туристической сферах. Около 125 миллионов человек по миру. Это люди, которые владеют русским языком в данных отраслях в профессиональных целях. То есть у нас не спад — наоборот, рост интереса к нашим программам. К нам приезжают экономисты, политологи. Наши выпускники - успешные люди. И мы вошли в рейтинг «Форбса» по рейтингу вузов с востребованными выпускниками, сделавшими хорошую карьеру. Среди наших выпускников — успешные бизнесмены и высокие чиновники в сфере госуправления.

- А сфера образования?

- Да, она - не на первом месте. Интерес к изучению русского языка в сфере гособразования во многих странах, увы, сокращается. В Восточной Европе и в ряде стран Азии русский язык прежде был обязательным как второй иностранный. Сейчас этого уже нет. Это, к сожалению, в том числе, итоги нашей госполитики примерно предыдущих 20 лет.

- Так где больше всего востребован русский язык сегодня?

- В Латинской Америке интерес растет. И Юго-Восточная Азия в числе растущих рынков в плане востребованности специалистов с русским языком.

- А что касается внутренней политики?

- Ну вот язык науки. Сейчас наш курс на публикации за рубежом и на международную цитируемость приводит к тому, что подавляющее большинство научных работ сразу пишется на английском языке. И многие работы даже не имеют русскоязычного эквивалента. И миссия наша на воспроизводство науки на национальном языке - она просто не реализуется.

- Обсуждали на высоком уровне этот вопрос?

- Такие дебаты на эту тему проходили у нас в Сколково, на других крупных научных образовательных площадках. Вопрос стоял так — а нужно ли нам заниматься наукой на русском языке? И от экспертов высокого уровня мы слышали: наука интернациональна, пишите на английском! Утверждают, что если хотим двигать науку в мире, надо и преподавать, и изучать, и писать работы на английском. Тут есть о чем поговорить внутри страны.

- Но от индексов цитируемости вузов отказываться нельзя?

- Нет, но задача сохранения национальной науки на национальном языке — она не менее важная.