Флорестан Анатольевич или супружеская любовь, борец с ветеранами, Цицерон и Демьян Бедный, «горько жаловался Гоголь», Атос и Эфрос

История злоключений А. А. Навального в трактовке его симпатизантов полностью совпадает с оперой Бетховена «Фиделио» по пьесе «Леонора или супружеская любовь».

Фото: REUTERS

История злоключений А. А. Навального в трактовке его симпатизантов полностью совпадает с оперой Бетховена «Фиделио» по пьесе «Леонора или супружеская любовь». Вероятно, когда в Берлине думали, что делать с борцом, кто-то из немецких политтехнологов обратился к родным культурным образцам.

Главный герой – борец с тиранией Флорестан брошен в темницу, где он поет тенором: «Правду я дерзнул поведать, цепи – вот награда мне!». Его жена Леонора, движимая супружеской любовью, проникает в тюрьму под видом юноши Фиделио. Тиран Пизарро получает донесение о том, что в Севилью направляется с инспекцией либеральный министр Дон Фернандо, ибо до Мадрида дошли слухи о том, что в тюрьме находятся узники, брошенные туда по политическим мотивам.

Кончается все благополучно. Трубные звуки извещают о приезде сислиба Дона Фернандо, после чего Флорестан, Леонора и хор поют:

«Трубит труба возмездья!

Низвергнут ты, тиран!

Настал возмездья час».

Вероятно, стратагема заключалась в том, что под звуки трубы в «Матросскую Тишину» является председатель Счетной палаты А. Л. Кудрин, тюремная охрана разбегается, и Флорестан Анатольевич тенором поет победную песнь. В точности по Бетховену, тем более, что в 2015 г. в Перми уже была представлена режопера, где действие происходило как раз на фоне учреждения ФСИН.

Однако пермский образец почему-то не сработал. Дон Фернандо не приехал, а наперсник А. А. Навального Л. М. Волков объявил, что дальнейшая борьба откладывается до наступления теплой погоды. Светлоликие люди поворчали: «Что ж мы, на зимние квартиры, не смеют, что ли командиры etc.», но поскольку приказ командира – закон, воинство отправилось в зимние «Жан-Жаки».

Флорестан же вынужден был сражаться с тиранией в одиночку. В Бабушкинском суде г. Москвы он смело обличил 95-летнего ветерана войны И. С. Артеменко и его родных: «Ходатайствую о том, что родственнички его придушат сегодня ночью, чтобы сказать, что это дело его доконало». Как отметил сатирикер В. А. Шендерович, «В Навальном после его чудесного спасения появилось какое-то новое веселье. Настоящее, непобедимое веселье, даруемое неподдельной свободой. Как он разговаривает в этом суде -- это счастье!». Другие партизаны Навального сравнили его с Цицероном, который тоже был выдающимся судебным оратором.

Сравнение лестное. Однако самая знаменитая речь Цицерона была обращена к тогдашнему борцу с жуликами и ворами: «Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго ещё ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?». Заговор Катилины – тема интересная, но при этом могущая вызвать неконтролируемые с днем сегодняшним аллюзии, и так ли это нужно катилинариям.

Поэтому иные предпочли изучать творчество не М. Т. Цицерона, а Демьяна Бедного (Е. А. Придворова), тоже весьма актуальное в наши дни. В песне «Как родная меня мать провожала» ярко и выпукло отражены две тактики поведения во время борьбы. С одной стороны,

«В Красной Армии штыки,

Чай, найдутся.

Без (вар.: «меня») тебя большевики

Обойдутся».

С другой стороны –

«Будь такие все, как вы,

Ротозеи,

Что б осталось от Москвы,

От Расеи?».

Первую позицию отстаивают умеренные лоялисты, за что их сурово критикуют прекраснолицые, солидарные с госсекретарем США Д. Ф. Даллесом, который еще в 1952 г. осудил Джавахарлала Неру, указав, что «нейтралитет аморален». Вторую позицию отстаивают последовательные борцы, вдохновленные идеями Е. А. Придворова и самого А. А. Навального, еще более десяти лет назад провозгласившего «финальную битву между добром и нейтралитетом» -

«Что с попом, что с кулаком

Вся беседа –

В брюхо толстое штыком

Мироеда».

Действительно, когда тоталитаризьм наступает широким фронтом – «враг сжимает клещи, грозен и жесток», остается только противостоять ему с пением: «Это есть наш последний и решительный бой». Ведь мало того, что гребут партизан А. А. Навального, но и театральным мастерам не здоровится. Департамент культуры г. Москвы не намерен продлевать контракт с К. С. Серебренниковым на новый срок. Формально речь не идет о закрытии «Гоголь—центра», но очевидно, что без маститого мастера центр очень сильно потеряет в своей прелести. Голые задницы увянут от хладного дыхания тоталитаризьма.

Возмущённый артист В. Б. Смехов (известный широкой публике по кинороли Атоса) воззвал: «Чиновники, подписавшие беспардонную бумагу - не продлившие срока труда создателю Гоголь-Центра Кириллу Серебренникову - встали в очередь на проклятие в истории губителей отечественной Культуры. Это не громкие слова, это строгий список мучителей и врагов». При этом в списке прежде умученных врагами В. Б. Смехов упомянул режиссера А. В. Эфроса.

А. В. Эфрос был действительно умучен. Когда после отъезда Ю. П. Любимова за границу он возглавил Театр на Таганке, Любимов и часть труппы расценили его поступок, по-ленински выражаясь, как неслыханное штрейкбрехерство, и подвергли его массированной обструкции, чтобы не сказать: травле. И сердце не выдержало.

Но деликатность сюжета в том, что гнобили и травили режиссера не чиновники, не чекисты, а прекрасноликие артисты. А в первых рядах борцов с Эфросом был как раз наш Атос. Сегодня был как раз тот самый случай, когда Атос упустил превосходный шанс промолчать. Последуй он примеру своего слуги Гримо, изъяснявшегося исключительно жестами, оно было бы гораздо приличнее.